Так получилось, что выросла я в маленькой семье — родители и я. Бабушек и дедушек знала только по фотографиям и рассказам папы и мамы. Рано умерли мои предки, пережив лихолетье Октябрьской революции и Великой Отечественной войны. Не знаю, где они похоронены, где находятся их могилы. Но долгое время я считала своими родными бабушкой и дедушкой Анну Георгиевну и Сергея Даниловича Козиных, живших по соседству. По-детски даже не задумывалась, чьи же это родители — папы или мамы?

Герои рядом

Домой к ним я шла как к себе. Через калитку в заборе между нашими огородами по дорожке бегала я к ним чуть ли не каждый день. Очень нравилось бывать у них. Залы музея не сравнить с их уютными комнатами. Деревянная самодельная мебель, настенные часы с боем, металлические кровати с панцирной сеткой и кружевными подзорами, сундуки, лавки, иконы, портреты родственников в деревянных рамах, русская печь… Всюду вязаные коврики и салфетки, мои любимые глиняные фигуры Василия Тёркина — целый день можно было разглядывать предметы старины. А главное, что и в доме, и во дворе, и в палисаднике было просто необыкновенно чисто! Конечно, следила за порядком чаще бабушка. Интересно было наблюдать, как опасной бритвой она ловко срезала сорняки повсюду. И очень сердилась, не любила, когда кто-то пытался сказать ей: «Зачем тебе это надо?». Помню, как бабушка сама колола по несколько машин дров. И это вовсе не потому, что Сергей Данилович не мог или не хотел этим заниматься, нет! Баба Аня ворчала: «Знаю я, поколет он огромными поленьями, что потом в печку не засунешь!». И маленькая, худенькая махала сама топором, только щепки летели!

Время памяти

Ежегодно 9 мая мои Анна Георгиевна и Сергей Данилович, надев свои награды, шли на митинг. И я, стоящая в колонне Памяти, обязательно в белом школьном фартуке и красном галстуке, махала им рукой. Ветераны встречались с товарищами, веселились, делились воспоминаниями, с грустью вспоминали не доживших до Победы. После праздника друзья обязательно шли к Козиным — хлебосольными и гостеприимными были мои деды. Тем более, бабушка Аня с детства играла на гармони-однорядке.
В семье она была единственным ребёнком, и от скуки и интереса пристрастилась с шести лет «пиликать» на гармошке и даже выступала на школьной сцене. Отец её Егор Ефимович Слепченко и брат его играли на этой гармони. Отец после войны продал ту однорядку — на фронте был контужен, лишился нескольких пальцев и играть больше не мог.
Но Анна привезла с войны трофейную немецкую двухрядку и даже собственную свадьбу в 1946 году сама отыграла на ней! Инструмент она выменяла на красные сапожки. И все уже послевоенные праздники проходили под музыку заграничной двухрядки, которая теперь хранится в Каргатском районном музее.

Война в судьбе

Я часто расспрашивала бабу Аню о её жизни, о её фронтовых годах. И она рассказывала, что родом была из деревни Кундран Убинского района. До 1936 года там они и жили всей семьёй, Аня ходила в школу. Потом отец перевёз их с мамой в Каргат. Поселились они на улице Воровского. И каждый день Аня выходила с гармонью на улицу. Возле их двора собирался и стар, и мал — пели, танцевали, веселились. А потом началась война…
Анна закончила 8 классов железнодорожной школы и начала работать в швейной мастерской имени Кирова в начале улицы Крестьянской, где шили из овчин шубы, шапки, рукавицы на фронт для солдат. С первых дней войны она с подружками ходила в военкомат — просили отправить на фронт добровольцами. И их поставили на военный учёт. С девчатами офицеры комиссариата проводили подготовку — учили строевому шагу, разбирать и собирать винтовку, стрелять из неё, регулировать транспорт на военных дорогах, ползать по-пластунски.
— А в 1944 году нас призвали в ряды Советской Армии. Несколько каргатских девчат уехали вместе. Меня же отправили в Бийск Алтайского края в 13-ый отдельный запасной полк связи для обучения на телеграфиста-морзиста. В этом полку курсанты проходили службу и учёбу по многим специальностям — радисты, телеграфисты, телефонисты, механики, линейщики, регулировщики и другие, — вспоминала Анна Георгиевна.
После сдачи экзаменов молодёжи присвоили звания «ефрейтор» и сказали, что на фронте выдадут лычки и погоны. Но погоны выдали, а лычек так и не получили — все так и ходили в рядовых. Лично Анна от этого не страдала. Рядовой красноармеец Слепченко — и всё тут!

Минуты радости, часы тревоги

После окончания учёбы ребятам сообщили, что едут они на Западный фронт. Все уже знали, что советские войска перешли границу нашей страны и территория СССР свободна от фашистов. Итак, в конце ноября 1944 года эшелон отправился в путь на Москву.
Когда поезд остановился в родном Каргате, Аня уговорила командира отпустить её ненадолго домой. До улицы Воровского через замёрзшую реку идти было совсем чуть-чуть. Но радостные минуты встречи превратились в часы тревоги. Когда вся семья пришла на вокзал, оказалось, что эшелон уже отбыл. Мудрый отец сказал: «Непременно надо догнать свой эшелон, иначе тебя по закону военного времени посчитают дезертиром и будут судить».
До часу ночи ждали следующий поезд. Девушке повезло, свой эшелон удалось догнать на рассвете уже в Омске.
…В Москве всех расформировали по воинским частям. Четыре сибирячки попали во 2-ой истребительный авиационный корпус, который находился уже в Польше, в городе Люблин. Их прикрепили в третью отдельную роту связи, где они были телеграфистами-морзистами. Это был Первый Украинский фронт, 2-ой истребительный авиакорпус, который уже завоевал Красное Знамя в основном за бои в авиации.
В начале 1945 года корпус перебросили на территорию Чехословакии, главный штаб расположили в Праге. Но недолго пришлось побыть в Чехословакии, вскоре пришёл приказ — перейти на территорию Германии. Телеграфно-телефонную станцию приказали расположить в Дрездене.
— Когда мы переезжали границу Германии и на грузовиках везли свои аппараты «морзянки», ночь пришлось пережидать, пока в паре километров от нас закончатся бои, — вспоминала Анна Георгиевна. — Нам, девчатам, было так страшно и жутко. До этого мы никогда не были так близко к фронту. А утром двинулись дальше, и на месте боёв увидели страшную картину: по полю валялись покорёженные машины, догорал танк, вся дорога была в воронках. Но ещё страшнее было видеть мёртвых обгорелых солдат…

Наша гордость и печаль

В полдень они прибыли в Дрезден, где пробыли до окончания войны. Да, не выполнила Анна наказа отца, не дошла до Берлина. Её война закончилась в Дрездене. 8 мая 1945 года всем объявили об окончании войны. Со слезами на глазах бабушка вспоминала, сколько было радости, ликования, все обнимались, ребята стреляли в воздух!
Награждена Анна Георгиевна медалью «За Победу над Германией», Орденом Отечественной войны 2 степени.
На демобилизацию солдат отправили в Прагу. Ехать пришлось очень долго — по одной лишь Чехословакии эшелон шёл целый месяц, так как дорога у них была узкоколейная. Кое-как добрались до границы нашей Родины, а вот от Москвы на пассажирском поезде Аня доехала до дома за семь дней.
Всю дорогу с фронта она веселила солдат своей игрой на трофейной гармони, все были счастливы — война закончилась, все ехали домой! Позже, когда Анна Георгиевна передала эту гармошку в Каргатский музей, родные купили ей в подарок на день рождения нашу русскую гармонь — хромку, которая хранится теперь у меня как память.
После смерти Анны Георгиевны и Сергея Даниловича их дом пришлось продать. Моей старшей дочке в то время было семь лет. Но она часто по привычке, как и я в своё время, через огород убегала в соседский дом-теремок, не понимая, что уже нет там наших любимых людей.
Татьяна КАРИПАНОВА.